Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих] - Роберт Хайнлайн

— Мышь, — сказала она.

— Мышь? Пусть меня переведут в другую палату!

Джил отодрала от стены приборчик, спрятала его в карман и спрыгнула со стула.

— Ничего страшного, миссис Фритчли, я просто смотрела, нет ли там мышиных ходов. Ничего нет.

— Вы уверены?

— Конечно. Теперь давайте разотрем спину. Расслабьтесь.

Джил решила рискнуть и использовать пустое помещение, которое было частью К-12. Она взяла универсальный ключ…

…и обнаружила, что комната не заперта и в ней сидят еще два моряка; охрана была удвоена. Один из них обернулся, когда она приотворила дверь.

— Кого-нибудь ищете?

— Нет. Не надо сидеть на постелях, мальчики, — ответила она севшим голосом. — Если вам нужны стулья, скажите, мы принесем. — Охранники нехотя поднялись, а она захлопнула дверь, стараясь справиться с дрожью в пальцах.

Когда ее смена закончилась, клоп все еще лежал у нее в кармане. Она решила вернуть его Кэкстону. Только в воздухе, когда такси взяло курс на жилище Бена, она вздохнула посвободнее. Она позвонила ему прямо из машины.

— Кэкстон слушает.

— Бен, это Джил. Я хочу с тобой повидаться.

— Не думаю, что это разумно, — медленно ответил он.

— Бен, мне очень надо. Я уже лечу.

— Ну ладно, если все как следует.

— Надо же, какой энтузиазм!

— Понимаешь, сердечко, не то, чтобы я…

— Пока! — Она отключилась, успокоилась и решила не сердиться на Бена: они играли в не совсем обычную игру. По крайней мере, она… Политики всегда следует сторониться.

Она почувствовала себя лучше, упав в его объятия. Бен такой милый… может быть, она все же выйдет за него. Когда она открыла рот, он приложил ладонь к ее губам и шепнул:

— Ничего не говори. Я не уверен, что мне самому не подсунули клопа.

Она кивнула, достала магнитофончик и вручила ему. Брови у него поползли вверх, но он воздержался от комментариев. Вместо этого он сунул ей экземпляр вечерней «Пост».

— Видела газеты? — спросил он обычным голосом. — Взгляни, пока я умываюсь.

— Спасибо. — Она взяла «Пост», он ткнул пальцем в колонку и вышел, забрав магнитофон. Джил прочла:

«ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО

Колонка Бена Кэкстона.

Каждый знает, что тюрьмы и больницы имеют одно общее свойство: из них трудно выйти. В каком-то смысле преступник изолирован даже меньше, чем больной: заключенный может послать за адвокатом, потребовать Беспристрастного Свидетеля, молить о habeas corpus[7], требовать от тюремщиков рассмотрения дела на открытом суде.

Но для того, чтобы предать больного забвению более полному, нежели в свое время предали Человека в Железной Маске, требуется всего лишь табличка „ПОСЕЩЕНИЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ“, вывешенная по распоряжению одного из представителей нашего странного племени — лечащего врача.

Конечно, близкие родственники сразу бы ринулись узнавать, в чем дело… Но у Человека с Марса, похоже, нет близких родственников. Экипаж печально известного „Посланца“ имел мало родственных связей на Земле. Если Человек в Железной Маске — простите, я хотел сказать, „Человек с Марса“ — и имеет каких-либо родственников, защищающих его интересы, несколько тысяч репортеров оказались не в состоянии их обнаружить.

Кто говорит за Человека с Марса? Кто распорядился выставить вокруг него вооруженную охрану? Что это за смертельно опасная болезнь, из-за которой никто не может взглянуть на него и поговорить с ним? Я обращаюсь к вам, мистер Генеральный Секретарь; объяснения насчет „физической слабости“ и „послепосадочной усталости“ несерьезны: если дело только в этом, девяностофунтовая медсестра была бы гораздо полезнее вооруженной охраны.

Не может ли эта болезнь иметь финансовые корни? Или — скажем несколько мягче — политические?»

И далее в том же духе. Джил поняла, что Бен пустил шар в администрацию, надеясь, что Генеральный Секретарь приоткроется. Она почувствовала, что Кэкстон серьезно рискует, бросая вызов весьма могущественным людям, однако она не имела представления ни о размерах опасности, ни о форме, которую та может принять.

Она просмотрела газету. Та была плотно набита рассказами о «Победителе», фотографиями Генерального Секретаря Дугласа, прикалывающего медали, интервью с капитаном Ван-Тромпом и его бравыми ребятами, снимками марсиан и марсианских городов. О Смите было совсем мало, только бюллетень, сообщающий о том, что он медленно оправляется от последствий перелета.

Вошел Бен и бросил ей на колени тонкие гладкие листы. — Вот еще одна газета, — сказал он и снова вышел. Джил увидела, что «газета» была перепечаткой разговора, записанного на первой катушке. На ней стояли пояснения: «Первый голос», «Второй голос», и так далее. Когда Бен мог узнать голоса, он писал имена. «Все голоса мужские» — было написано сверху.

Большинство разделов просто показывало, что Смита кормят, умывают, массируют и что он занимается под руководством голоса, идентифицированного как доктор Нельсон и еще одного, обозначенного как «второй доктор».

Один раздел, однако, не имел ничего общего с уходом за больным. Джил принялась за него.

«Доктор Нельсон: С тобой хочет поговорить один человек.

Смит (Пауза): Кто? (Кэкстон приписал: „Всему, что говорит Смит, всегда предшествует пауза“.)

Нельсон: Он наш великий (Непереводимое гортанное слово. Марсианское?) Он наш самый старший Старший. Ты поговоришь с ним? Как ты себя чувствуешь, мальчик? У тебя хватит сил для разговора?

Смит: Да (Очень долгая пауза). Это великое счастье. Старший будет говорить, а я буду слушать и расти.

Нельсон: Нет-нет! Он хочет задать тебе несколько вопросов.

Смит: Я не могу учить Старшего.

Нельсон: Старший хочет этого. Ты позволишь ему задать несколько вопросов?

Смит: Да.

(Приглушенные голоса.)

Нельсон: Сюда, сэр. Я оставил для перевода доктора Махмуда.»

Джил прочла: «Новый голос». Кэкстон зачеркнул это и написал: «Генеральный Секретарь Дуглас!!!»

«Генеральный секретарь: Он не понадобится. Вы сказали, что Смит понимает английский.

Нельсон: И да и нет, ваше высокопревосходительство. Он знает ряд слов, но, как говорит Махмуд, он не имеет речевого опыта, чтобы связывать их. Может возникнуть путаница.

Генеральный секретарь: О, мы договоримся, я уверен в этом. В молодости я объездил всю Бразилию на попутных машинах, а ведь поначалу я не знал ни слова по-португальски. Так… Представьте нас друг другу и оставьте наедине.

Нельсон: Сэр? Я лучше останусь со своим пациентом.

Генеральный секретарь: В самом деле, доктор? Боюсь, я буду настаивать. Простите.

Нельсон: А я боюсь, что я буду настаивать. Простите, сэр. Врачебная этика…

Генеральный секретарь (перебивая): Как юрист я кое-что смыслю во врачебной юриспруденции… Поэтому не засоряйте мне мозги вашей „врачебной этикой“. Этот больной выбрал вас?

Нельсон: Не совсем, но…

Генеральный секретарь: Была у него возможность выбирать себе врача? Сомневаюсь. Его статус — находящийся под опекой государства. Я действую как близкий родственник де факто и, как нетрудно понять, де юре. Я желаю говорить с ним наедине.

Нельсон (Долгая пауза, потом очень твердо): Если вы повернули так, ваше превосходительство, я снимаю с себя всю ответственность.

Генеральный секретарь: Не надо воспринимать это так серьезно, доктор. Я не ставлю под сомнение правильность вашего лечения. Но не будете же вы удерживать мать от свидания с сыном наедине, не так ли? Или вы боитесь, что я причиню ему зло?

Нельсон: Нет, но…

Генеральный секретарь: Так в чем же дело? Представьте нас друг другу, и кончим этот спор. Не заставляйте вашего пациента ждать. Это может расстроить его.

Нельсон: Ваше высокопревосходительство, я вас представлю. И можете искать другого врача для своего… подопечного.

Генеральный секретарь: Мне жаль, доктор. Правда, жаль. Я согласен с вашим решением. Мы поговорим об этом позднее. Теперь не будете ли вы столь любезны?..

Нельсон: Сюда, сэр. Сынок, это человек, который хотел тебя видеть. Наш величайший Старший.

Смит: (Непереводимо).

Генеральный секретарь: Что он сказал?

Нельсон: Это самое уважительное приветствие. Махмуд говорит, что оно переводится так: „Я всего лишь яйцо“. Что-то вроде этого, во всяком случае. Демонстрирует дружелюбие. Сынок, говори по-человечески.

Смит: Да.

Нельсон: Вам, сэр, лучше использовать простые слова, если мне можно дать вам последний совет.